Росс Полдарк - Страница 62

***

Чарльзу Полдарку с трудом удалось оправиться от последствий сердечного приступа, но он оказался прикован к дому на всю оставшуюся зиму. Он по-прежнему набирал вес. Вскоре Чарльз только и мог, что с трудом спускаться вниз по утрам и с синюшным лицом, со стонами и одышкой сидеть у камина в гостиной. Там он сидел часами, не произнося ни слова, пока тетушка Агата пряла или вслух бормотала тексты из Библии. Иногда вечерами он заговаривал с Фрэнсисом, расспрашивая его о шахте, или, слабо постукивая по ручке кресла, аккомпанировал Элизабет, игравшей на арфе. С Верити он редко общался, разве только жаловался на то, что ему не нравилось, и в основном дремал, похрапывая, в своем кресле, пока его под руки не отводили в постель.

Ребенок Джинни Картер родился в марте. Как и дитя Элизабет, он оказался мальчиком, и нарекли его Бенджамином Россом, с благословения последнего.

Через две недели после крестин к Россу заявился нежданный гость. Илай Клеммоу под дождем прошел весь путь из Труро. Росс не видел его десять лет, но мгновенно признал его прыгающую походку.

В отличие от своего старшего брата, Илай обладал более скромными габаритами и монгольскими чертами лица. Когда он говорил, то цыкал и шамкал зубами, словно его губы были волнами, перекатывающимися через скалы во время прилива.

Сначала Илай повел угодливый разговор, расспрашивая об исчезновении брата, пытаясь дознаться, нашли ли его след. Затем голос его стал самодовольным, когда он с удовлетворением упомянул о своей хорошей должности. Личный лакей адвоката, фунт в месяц и все удобства: уютная комнатка, непыльная работенка, стаканчик-другой пунша каждый субботний вечер. Потом он спросил о пожитках своего брата, на что Росс откровенно ответил, что тот может забрать всё, что найдет в коттедже, но сомневается, осталось ли там что-нибудь, что можно унести. И тут глаза Илая сверкнули злобой, которую по своей раболепной натуре, он всё это время скрывал.

- Вне всяких сомнений, - сказал он, причмокивая губами, - соседи уже растащили всё ценное.

- Воров мы не поощряем, - заметил Росс. - И если впредь тебе захочется сделать подобные замечания, то делай их тем, кого обвиняешь.

- Однако, - сказал, моргнув, Илай, - я не ошибусь, если скажу, что брата выгнали из дома лживыми сплетнями.

- Твой брат покинул дом из-за того, что не смог умерить своих желаний.

- И что, совершил он что-нибудь?

- Что-нибудь?

- Что-нибудь дурное.

- Мы смогли это предотвратить.

- Да, но его прогнали из собственного дома безо всякой причины, и, может, он помер с голодухи. Даже закон не говорит, что человека можно наказать за то, что он еще не совершил.

- Да не выгоняли его из дома.

Илай потеребил шляпу.

- Конечно, ни для кого не секрет, что вы всегда нас изводили. Вы да ваш папаша. Ваш отец ни за что ни про что засадил Рубена в колодки. Такое воспоминание не скоро забудешь.

- Считай, тебе повезло, - произнес Росс, - что сегодня не унесешь с собой еще одно воспоминание. Даю тебе пять минут, чтобы убраться с моей земли.

Илай сглотнул и вновь зашамкал.

- Но, сэр, вы ведь сами только что сказали, что я могу пойти и взять, что найду ценное из имущества брата. Вы сами так сказали. Так будет справедливо.

- Я не вмешиваюсь в жизнь своих арендаторов, пока они не вмешиваются в мою. Отправляйся в дом и бери, что пожелаешь. А потом возвращайся в Труто и носа оттуда не высовывай, потому что в здешних землях ты нежеланный гость.

Глазки Илая Клеммоу сверкнули, и казалось, он хочет что-то добавить. Но затем он передумал и молча вышел из дома.

Так получилось, что Джинни Картер, нянчившая ребенка у верхнего окна, увидела, как в дождь из-за холма медленной прыгающей походкой показался мужчина и зашел в соседний коттедж. Он пробыл там с полчаса, а затем Джинни увидела, как он вышел, держа под мышкой два предмета.

Чего она не заметила, так это задумчивого выражения на его хитрой монгольской физиономии. Своим редкостным чутьем Илай догадался, что менее недели назад в коттедже кто-то проживал.

***

Той ночью поднялся яростный ветер и не стихал весь следующий день. В ту же ночь поползли слухи, что в залив зашел корабль и дрейфует вдоль берега между Нампарой и Солом.

Демельза провела большую часть дня так же, как и проводила все те дни, когда ливень отменял всё, кроме самой неотложной работы вне дома. Будь Пруди немного изобретательней, она могла бы обучить девочку чему-то большему, нежели аккуратному, но примитивному шитью, которым она теперь владела, ведь кроме этого еще можно было научить её ткать и прясть. Но эти занятия не были в числе представлений Пруди о ведении домашнего хозяйства. Когда работы было не избежать, она ее выполняла. Но любой предлог годился, чтобы праздно усесться, сбросить башмаки и устроить чаепитие. Так что сразу же после ужина Демельза прокралась в библиотеку.

Этим вечером она, по чистой случайности, сделала самое большое открытие из всех. В преждевременно сгустившихся сумерках она обнаружила, что один из сундуков заперт не на замок, а на потайную защелку. Демельза подняла крышку и увидела, что сундук полон одежды. Тут были платья и шарфы, треуголки и отороченные мехом перчатки, парик, красные и синие чулки и пара женских зеленых кружевных туфель с голубыми каблучками. Нашла Демельза и муслиновую шаль, и страусовое перо. Тут же лежала бутылка с жидкостью, запахом напоминавшая джин, единственный знакомые ей алкогольный напиток, и вторая с тем же запахом, но наполовину пустая.

Несмотря на то, что она задержалась дольше обыкновения, Демельза не могла заставить себя уйти, вновь и вновь переходя от бархата к кружевам и шелку, приглаживала их и вытряхивала крошки сухой лаванды. Кружевные туфельки с голубыми каблучками Демельза не решилась примерить, слишком изящными они казались, чтобы быть настоящими. Страусиное перо Демельза понюхала и прижала к щеке. Затем она обернула его вокруг шеи, надела меховую шляпку и принялась выделывать на цыпочках пируэты, изображая из себя знатную даму, Гаррик же ползал у ее ног.